1. Полное имя.
Витольд Вандерхайм | Vitold Vanderheim

2. Прозвище.
Нередко подписывается монограммой VV; впрочем, на «Ви-Ви» не отзывается.
Главное прозвище – Хорват. Появилось из-за необъяснимой любви Вандерхайма к штурмовке APS-95, хотя особым качеством хорватские винтовки, увы, не отличаются.

3. Возраст.
37 лет.

4. Приговор.
Пожизненное заключение.
Обвиняется в: подрыве двух зданий (новостройки, жертв нет); торговле оружием; незаконном изготовлении взрывчатки и материальном пособничестве двум десяткам терактов (на территории США и за границей; точная цифра еще уточняется).

5. Национальность.
Американец.

6. Внешность.
Рост: 187 см.
Вес: 88 кг.
Телосложение: тяжел в кости, но близок к нейтрально-спортивному.

Если совсем уж в двух словах - лохматое чудовище с глазами дикой кошки. Пирсингованное, татуированное, хрен знает что еще с собой творившее во времена бурной молодости.
Он крепок в холке, широк в плечах, но часто сутулится и держит руки в карманах. Это – обманчивая сжатость взведенной пружины; пройдет минута – и Хорват уже раскрепостится, раскинет плечи и заржет, как годовалый жеребенок. Еще две минуты – и все, Витольда снова нет. В такие мгновения его лучше не трогать.
Цвет глаз – неяркий, рыжевато-серый. Волосы – жесткие и темные, ни разу не крашенные. Пена для укладки, фиксирующий лак? Это да, такой фигней Хорват охотно балуется.
Стрижется коротко, но следит, чтобы всегда оставалось, что растрепать, куда зарыться пальцами. Аккуратно и чертовски придирчиво бреется, оставляя узкие линии бакенбард и тонкую эспаньолочную полоску под губой. Проколов у него ровно шесть – по два в каждом ухе, по одному - в губе и в левой ноздре. Из металлов - простая хирургическая сталь. Давно перестал себя дырявить, но следит за тем, чтобы старые проколы (не дай бог!) не зарастали. Затянувшуюся без пирсинга губу Хорват пробил заново - без иглы, разогретым металлом лабреты. И плевать ему было на то, что спешка и кровь, и никакой дезинфекции...
Татуированы руки, плечи и грудь. Бессмысленный цветной узор огибает соски, опутывает плечи и тянется к ключицам; проглядывает сквозь белую ткань, мелькает в вырезе низкого ворота.
Из одежды предпочитает джинсы, темные рубашки и футболки с кричащими надписями. Не брезгует толстовками, терпеть не может свитера «под горло». Страдает хроническим синдромом «развязанных шнурков», но никогда в них не путается, не спотыкается, и вообще в упор не замечает. Жить не может без многочисленных тяжелых колец, напульсников и затемненных очков; первые два пункта объясняются банальным «хочу», а третий – суровым «нужно, ОЧЕНЬ нужно». Зрение у Хорвата – минус пять; яркий свет раздражает глаза, и без очков он смертельно опасен. В первую очередь – для себя, уже потом – для окружающих.
Разбить Вандерхайму очки – значит, нажить себе врага, внешне спокойного, неагрессивного, но чертовски злопамятного.
Издалека заметен по издерганной пружинистой походке. В моменты спокойствия - отгораживается от мира козырьком бейсболки и фотохромно-бежевыми линзами очков. Поймав кураж - являет окружающим всю живость мимики: эпилептически подергивается, играет бровью, улыбается и бодро скалится, по-волчьи вздергивая верхнюю губу. От скуки - грызет подушечки указательного и среднего пальцев; по-звериному вылизывает сбитые о стену костяшки. Демонстрация длинного, нечеловечески ловкого языка – это нормальная реакция на слишком придирчивый взгляд в его сторону. Мол, нехрен пялиться, «зайдите позже, у нас не все дома» (с).

7. Характер.
Ужасающе лабилен – его настроения меняются быстро, резко и совершенно хаотически. Увидели печального Витольда? Не расслабляйтесь, ведь скоро он примчится, неся ошеломляющую дозу позитива. Слишком шумный, слишком яркий - он отпугнет, раздразнит или заставит улыбнуться, но уж точно не потерпит к себе равнодушия. Если бы не приносимая им выгода для общака – уже давно был бы кем-то придушен.
Навыками самозащиты, увы, не обладает; вполне способен съездить кому-то по роже, но чаще выбывает из драки со сломанными пальцами / треснувшим ребром / разбитым носом. Если бы не животный магнетизм его интонаций, если бы не врожденная убедительность и хладнокровие в словесных боях – его бы уничтожили в первый же год заключения. Но нет, живет и здравствует!
И остается все такой же шумной падлой.
Зачастую Хорват пребывает в одном из трех состояний – стандартно-лабильном, психозно-суицидальном, психозно-агрессивном. Его лабильности характерны не только прыжки настроения и пацифизм – есть еще и полная асексуальность. Хорват не нуждается в сексе; он никогда ни под кого не ложится - и никого не нагибает.
Пожалуй, вся его сексуальность сублимирована в тяге к огню; тлеющая сигарета, огонек зажигалки – и зрачки Вандерхайма расширяются, давление скачет, а глухое возбуждение скребется в паху. Сам он не курит, но инстинктивно избегает тех, кто балуется с зажигалкой. Это красиво и завора-а-аживающе, но реакции организма Витольда пугают.
Величайшее наслаждение для Вандерхайма – видеть творение собственных рук, будь то густой белый дым, шальное пламя или серия взрывов.
Суицидальное состояние провоцируется любыми упоминаниями о возрасте Хорвата. Напомните бедняге, что ему тридцать семь – и насладитесь процессом: он благодушно улыбнется... и уйдет в дальний угол - туда, где ничто не мешает ему себя резать. Это не «кризис среднего возраста», а твердое понимание того, что жизнь в тюрьме, увы, бесполезна. Чтобы вернуть Хорвату адекватность, достаточно причинить ему «внешнюю» боль - помимо той, что он сам причиняет. Будет ли это укол, оплеуха или пинок - не суть важно. Витольд сразу же роняет лезвие, так и не докромсав себе руки до вен, и быстро приходит в себя. И улыбается - как-то нервно.
Второй психоз рождается в беседах о пламени. Нет-нет, не о взрывчатке, не об оружии – Хорват спокойно рассуждает о снайперских винтовках, тротиле и гранатах. Зато от бессмысленного «оно горит-горит, ты видишь, как красиво?»... Вот от такого у него снимает крышу. Хорват не «видит», но сходит с ума. От его асексуальности не остается и следа – есть бешенный запал, есть рыжее пламя в глазах, и неожиданная, просыпающаяся в такие мгновения сила.
Самое яркое (и единственное) проявление Вандерхаймовской нежности – разрешение снять с него очки. Полуослепший и беззащитный – Хорват вверяет себя в чужие руки и тяготеет к тактильности. Осторожное объятие, чужая кожа под пальцами... Снятие очков – настолько интимный процесс, что нельзя его даже сравнивать с сексом.

8. Биография.
Семья Вандерхаймов перебралась в Америку еще в середине тридцатых годов; по сути, из немецкого у нее осталась фамилия, да предпочтения в выборе детских имен. Витольд был младшим ребенком в семье, слыл жутким трудоголиком и убежденным ботаном. С отличием закончил фаз-мат, поступил в политех, был конфискован оттуда потенциальным работодателем. Ему пророчили аспирантуру и путевку в преподавательский состав, но разработка систем распознавания и оптимального принятия решений была гораздо привлекательней. Двадцатидвухлетний Витольд, прозванный тогда не Хорватом, а ласково – Веточкой, программировал софт, локализующий места задымлений. Несложная работа – Витольд писал десятки алгоритмов, плевал в потолок... и наблюдал за пожарами. За десятками и сотнями пожаров, составляя графическую базу для своих приложений.
Когда и что сломалось у него в мозгу – теперь, пожалуй, не имеет значения.
Витольд начал эксперименты в новой области – к чему распознавать пожары, если можно их создавать? Он не стал поджигателем, но исследовал химию процесса; бодяжил феерверки, сворачивал из бумаги простенькие дымовухи. Он наслаждался всем, что горит, искрит, взрывается. Чуть позже - увлекся стрелковым оружием.
... В двадцать пять Витольд убрался из отцовского дома, сознательно отказавшись от перспективной работы и полной материальной обеспеченности. Обосновался в пригороде Ирвинга, легко и быстро сошелся с местными барыгами. Им был интересен подрывник, берущий за работу сущие гроши – а его интересовали связи, имена и новые лица. Он обростал знакомствами, опутывался ими, готовил основу для нового бизнеса. Изготовление и продажа легкой пиротехники? Мелко плаваете! Ставьте выше – торговля оружием, покупка и продажа таурусов, кольтов и прочей мелкой чепухи; оборот тяжелых ЗИГов и хеклер-кохов, переправка целых партий чего_угодно, будь то мелкокалиберные пистолеты или базуки; продажа любых «составляющих» и «комплектующих», а на десерт - изготовление каверзных бомб, прикрытое лицензионной пиротехнической деятельностью. Витольд стал громче и чаще смеяться, проколол губу и нос, отказался от спиртного. На досуге – общался с племянницей; Агнесс, увы, знать не знала о его подпольной деятельности, но любила общество шебутного развеселого дядюшки.
Первый крупный бабах был устроен «для души» – посмотреть, разрушит ли новая гремучая смесь едва построенное здание. Смесь оказалась покруче тротила – рвануло знатно.
Вскоре был замечен в связях с Эстель ле Гранд, некогда – университетской подружкой-отличницей, теперь – влиятельной и перспективной бизнес-леди. Расставшись во времена студ-ботанства – они встретились совершенно другими людьми; роман был ярок, недолог и весьма специфичен.
К тому времени Витольд прослыл единственным в США любителем хорватского оружия – и лучшим в Техасе знатоком всего, что могло стрелять, гореть, взрываться. К нему шли за советом, за оружием, за идеальной взрывчаткой и каверзными устройствами для удаленного подрыва. А потом был второй собственноручный «бэнг, брыжь!» - и еще одно пустое здание, приговоренное Хорватом под снос.
... На него вышли меньше, чем за сутки – кто-то подкинул фараонам образец его взрывчатки. Копы сверили «рецептуру», выяснили почерк подрывника – и взяли тепленьким, с обвинением в пособничестве двум десятками терактов. Как снег на голову – пожизневка! Как думаете, это приятно?..
Пожалуй, тридцать четвертый год в жизни Хорвата был самым поганым. Он даже мысленно не признавал себя виновным, но издергался и заработал свой первый психоз - недостаточный для помещения в лечебницу, но основательно подпортивший бедняге жизнь. За первый же год пребывания в тюрьме Витольд предпринял четыре попытки побега. Каждая была по-своему оригинальна (одна из них даже имела шансы на успех), но завершились все одинаково - побоями, множеством сломанных ребер и пальцев, трещиной в челюсти и долгим пребыванием в карцере. К тридцать пятому дню рождения Хорват отчаялся и пришел к неутешительному выводу – побег того не стоит, а жить в тюрьме особо незачем. Дата смерти уже назначена, осталось дотерпеть до сорока. Впрочем, изредка Витольд срывается и пробует укоротить себе жизнь еще на пару лет. Пока не выходит - не иначе как плохо старается.
Сейчас Хорват по-прежнему занимается изготовлением бомб, дымовух и прочей мелкой пиротехники – благо, Леон Клеман балует его наличием материалов. Он же достает Витольду самое необходимое оборудование, дает время для проведения экспериментов. Видимо, «ручной» подрывник оказался полезен для сектора.
Еще одна ключевая фигура в тюремной жизни Хорвата – его сокамерник, вызывающий самые расхожие чувства. Как человек, однажды разбивший Витольду очки, он заслуживает мучительной смерти. С другой стороны, Ричард – профессиональный убийца, и то, что Вандерхайм отделался разбитыми очками - уже само по себе что-то значит. За последние два года, проведенные с Паркером в одной камере, Хорват сблизился с ним настолько, что сам того не ожидал. Ричард спасал его от депрессивного кромсания вен, приводил в чувство (и ставил на место), дразнил отсветами огня, не подпуская слишком близко к зажигалке. А сколько раз он выручал его из передряг? Теперь уже не сосчитаешь.
Ричард – то «лучшее», что могло бы случиться в тюрьме, и он же – единственный, кому дозволено стаскивать с Хорвата очки. В такие моменты Витольд не скалится; ему больно смотреть на свет, но приятно вверять себя в чужие руки. Он бы, наверное, сдох без доверия.

9. Особенности и способности.
Всегда любил отцовский рояль и ощущение прохлады клавиш; Витольд - обладатель хорошей техники, абсолютного слуха и ловких пальцев.
Неплохо разбирается в программировании, хотя за столько лет подрастерял все навыки. Обожает покер и славится на удивление стабильной игрой – никогда не проигрывается, но и банк не срывает.
Идеально разбирается в стрелковом оружии, но никогда не пробовал себя в роли снайпера. Может устроить взрыв и дымовую завесу практически из ничего, что нагло эксплуатируется «сильными мира сего» (тобишь, тюремного мира).

10. Ориентация и предпочтения.
Бисексуален – в силу того, что в сексе почти не нуждается, а если нуждается – то плевать ему на пол партнера. К чему детали?..
_____________________________________________
Для игрока:

11. Связь
Skype-имя – murgatrojd.
ICQ – 556111455.

12. Пожелания или просьбы по игре, а так же возможные задумки на свою линию игры.
Единственное пожелание – быть в секторе, за который отвечает Леон Клеман.